Базилика сен дени
Многие из древних гробниц были уничтожены в октябре г. Несмотря на перенасыщенность аббатства символами, в Сен-Дени впервые со времен античности структура здания была вычислена с помощью «математических инструментов», в отличие от эмпиризма романских построек. Радуйся, Царица, Мать милосердия, Жизнь, сладость и надежда наша. Проект року Fundermax 6.
В этом столкновении двух влюбленных пострадал и сам Абеляр, которого оскопил дядя Элоизы. Написанная Петром «История моих бедствий» и дошедшая до нас знаменитая переписка Аблеяра и Элоизы — подлинные шедевры средневековой прозы. Не трудно представить себе, как два схоласта, Петр и Сугерий, мирно беседуют в тени тогда еще скромной базилики святого Дионисия, обсуждая эти строки, написанные Ареопагитом в письме к некоему монаху Гаю:.
Роза южного трансепта базилики с изображениями Сотворения мира. Впрочем, большие познания и стремление к истине сыграли с Абеляром злую шутку. Засомневавшись в том, что Дионисий, рассуждавший о божественном свете, и мученик, казненный на Монмартре, — одно лицо, Петр углубляется в изыскания.
И находит в труде Беды Достопочтенного, в авторитете которого сомневаться не приходилось, информацию о том, что парижский Дени — всего лишь малоизвестный святой Дионисий Коринфский, не имеющий никакого отношения к прославленному ученику апостола Павла.
Шутливый рассказ об этом поставил Абеляра, аббата монастыря, посвященного этому святому, в незавидное положение еретика, осуждаемого даже подчиненным ему клиром.
Взбешен был даже не отличавшийся вспыльчивым характером Сугерий. Свои изображения «скромный» аббат Сугерий поместил в базилике. Одно из них — на витраже со сценой Благовещенья. Крепкий хозяйственник, вышедший из обычной семьи, далекой от аристократии, Сугерий заботился не только о благосостоянии вверенного ему монастыря.
Его, игравшего роль премьер-министра при двух королях Франции, называли «Посредником и залогом мира» Mediator et pads vinculum. Когда Людовик VII отправился в крестовый поход, французское регентство он оставил Сугерию, а вернувшись, получил — это чудо! Сугерий же был награжден титулом «Отец отечества». При всем нарочитом смирении, Сугерий, тем не менее, был тщеславен.
Такое суждение следует хотя бы даже из того факта, что на многочисленных подписанных элементах его грандиозной постройки стоит только одно его имя, и никаких упоминаний имен строителей, каменщиков или архитекторов. Да и многочисленные изображения Сугерия говорят о том, что он «вместил в себя аббатство». А некоторые исследователи идут еще дальше, указывая на своеобразную суперкомпенсацию аббатом малого роста и незнатного происхождения.
Святотатство, в котором обвинили Абеляра, привлекло внимание к его персоне со стороны еще одного видного отца церкви. Он произносит пламенную речь в обвинение философа. Абеляра бросают в тюрьму. Его место настоятеля аббатства Сен-Дени занимает Сугерий. Абеляр засомневался в том, что Дионисий, рассуждавший о божественном свете, и мученик, казненный на Монмартре, — одно лицо.
Фотомонтаж, представляющий фасад собора Сен-Дени с восстановленным шпилем над северной башней. Автор: Dimitri Dupuis.
Аббатство более лет служило усыпальницей французских королей. Во время первой французской революции собор сильно пострадал: он поочередно служил храмом Разума, артиллерийским депо, театром и соляным магазином. Поскольку было отменено почитание святых, изменили даже название пригорода, и Сен-Дени превратился во Франсиаду. Богатую ризницу аббатства, коллекцию драгоценностей которой начал собирать Сугерий, пополняли все французские монархи.
А основы особого почитания на Западе Мадонны заложил противник его политики — Бернар Клервосский, предпочитавший белые стены храмов, украшенные одним лишь деревянным распятием.
Чувственная скульптура из золоченого серебра, подаренная Сен-Дени королевой Жанной, — синтез идей обоих отцов церкви. Кем бы ни был автор «Ареопагитик», запавших в душу Абеляру и Сугерию, деятельную натуру последнего он подтолкнул к еще большим свершениям. Для того, чтобы вернуть статус Сен-Дени, который так легко подверг сомнению Петр, Сугерий старательно накапливает сокровища в своем храме.
Золотые сосуды, хрусталь и драгоценные камни таинственно замерцали на алтаре в полумраке древнего святилища. Суровый аскет и грозный обличитель Бернар Клервосский осуждает Сугерия, обвиняя его в стяжательстве. Аббат, игнорируя эти упреки, заказывает еще более пышное убранство — здесь все должно сверкать, отражать, испускать свет, заполняя священное пространство, воздействуя на молящихся, напоминая им о Небесном Иерусалиме, исполненном божественного сияния, о котором так увлекательно и проникновенно писал Дионисий.
Пока деятельность Сугерия по перестройке и украшению Сен-Дени осуждает аскетичный Бернар Клервосский, сам аббат ищет теологическое обоснование своей работы.
И находит его в неоплатонической идее небесного Иерусалима с его центром — новым Храмом. Изображение святого города он включает в программу роскошных витражей собора. Одна из немногих подлинных драгоценностей из ризницы Сугерия — хранящаяся в Вашингтоне чаша из сердолика, отделанная золотом и драгоценными камнями, с посвятительной надписью самого аббата.
Заполненная до отказа драгоценностями, сама базилика, заложенная еще меровингским королем Дагобертом в седьмом веке, за почти четыреста лет существования практически пришла в упадок. Уже злополучный Пьер Абеляр в бытность свою настоятелем аббатства с горечью сообщал о дырах в стенах, поврежденных колоннах и башнях, готовых рухнуть. Деятельный же Сугерий не тратит время на пустые жалобы, у нового рачительного хозяина монастыря рождается идея — базилику нужно перестроить, попутно приведя ее в соответствие с идеями святого патрона о божественном свете.
Оцените смелый и элегантный замысел аббата — структуру нужно вовсе лишить плотной оболочки, заменив ее массивные каменные стены сплошными панелями из цветного стекла! Вид на венец капелл и королевские надгробия в деамбулатории базилики Сен-Дени. Там открыли крестовый свод — более легкий, чем господствовавший до тех пор в архитектуре массивный цилиндрический. Лежащая в основе этой новой структуры арка вытянулась и стала остроконечной — стрельчатой, швы между распалубками получили ребра жесткости — нервюры, переносящие давление не на стены, а на колонны, принимающие тяжесть всей конструкции с таким изяществом, словно она вовсе не имеет веса.
Свет Дионисия, который можно видеть, но к которому — увы — нельзя прикоснуться, является простой и понятной метафорой Бога. Санктуарий с роскошным алтарем в главной апсиде Сугерий решил обнять венцом капелл в деамбулатории с двойной сводчатой аркадой, поддерживаемой тонкими колоннами. Все это пространство практически купается в потоках света, ведь плоскости стен здесь уже совсем неразличимы. Этот Lux Nova — метафизический Новый Свет Дионисия, который можно видеть, ощущать, но к которому — увы — нельзя прикоснуться, является простой и понятной метафорой Бога, единого в трех лицах: светящаяся, абстрактная суть Отца, образы человека — Сына и эфемерная материя витражного стекла Святого духа.
Все это достигалось свинцовыми узорами и цветными стеклами. Стрельчатые арки, деамбулатория базилики Сен-Дени. Массивные, приземистые теллурические постройки романского периода, создававшиеся с целью сокрывать и защищать, с легкой руки Сугерия в единый миг словно раскрываются миру, а архитектура получает новый —легкий и живой — язык.
Этот процесс «нарративизации» камня совпадает с изменениями в универсальном языке культуры средневековья: лапидарная каролингская латынь в XII веке становится изощренной и чувственной. Созданный Сугерием архитектурный стиль, как отражение чистого света в чистых зеркалах, засиял по всей Европе.
Лиричность, глубину и страстность новой латыни XII века, вероятно, красноречивее всего демонстрирует гимн Salve Regina, авторство которого, среди прочих, преписывают Бернару Клервосскому: Salve, Regina, Mater misericordiae, vita, dulcedo, et spes nostra, salve.
Ad te clamamus exsules filii Hevae, Ad te suspiramus, gementes et flentes in hac lacrimarum valle. Бенедиктинцы приготовили ему великолепное угощение, которое он велел доставить в келью в конце дортуара, имеющую прекрасный вид». В сокровищнице монастыря в специальных шкафах хранились сотни произведений прикладного искусства: старинное оружие и регалии королей, короны, украшенные драгоценными камнями, святые реликвии в драгоценных оправах, богато украшенные церковные книги и т.
Примечательно, что царь обратил внимание не на древнюю, а на новую архитектуру в монастыре: в это время велась перестройка монастырских зданий по проекту знаменитого архитектора Р. Королевская усыпальница наверняка его заинтересовала. Не исключено, что с этими впечатлениями связаны планы создания усыпальницы в Александро-Невском монастыре в Петербурге, где после возвращения Петра из заграничного путешествия начали хоронить членов царской семьи и царских приближенных.
В более позднем русском источнике содержится сообщение, подлинность которого невозможно ни подтвердить, ни опровергнуть. Над его могилой скульпторы Ж. Тюбе и братья Марси Marsy воздвигли пышное мраморное надгробие по рисунку знаменитого Ш. Лебрена Charles Le Brun , которое в году отгородили нарядной решеткой. Увидев на надгробии «орла устрашенного», Петр якобы спросил, что это значит. Ему сказали, что эта эмблема «знаменует Германию, подвигами сего героя в ужас приведенную».
На что царь заметил: «Достойному мужу достойная и честь, когда Тюренн между королями погребен». В другой раз, беседуя со своими приближенными, царь якобы сказал: «Слава Богу!
Дожил я до своих Тюреннов, но Сюллия ещё у себя не вижу». В годы Французской революции аббатство Сен-Дени пришло в упадок. Сокровищница была разграблена. В году гробницы королей вскрыли, их содержимое выбросили в ров, находившийся к северу от церкви. В период реставрации останки королей были вновь эксгумированы и помещены в оссуарий в крипте церкви.
Мумифицированные останки Тюренна в отличие от королевских были сохранены. По распоряжению Наполеона прах Тюренна и его надгробие перенесли в году в Дом Инвалидов. Ныне аббатство Сен-Дени имеет статус национального памятника.
